Бизнес в ООПТ – не самая большая проблема марикультуры в Приморье |видео
Проблемы пользователей участков марикультуры, расположенных в границах особо охраняемых природных территорий (ООПТ) и заповедников Приморья, — существенны, но они затрагивают лишь небольшую часть предприятий, занятых выращиванием в регионе гидробионтов. Такую оценку сложившейся в региональной отрасли дал председатель Ассоциации марикультурных организаций Приморского края (АМКОР) Вадим Лихачёв. По мнению гостя редакции агентства, наряду с этой "частной историей" десятка компаний основными негативными факторами для развития марикультуры в крае остаются подпитываемое социально-экономическими проблемами населения браконьерство, определенная "зарегулированность" всей отрасли и зачастую смутные представления "московского начальства" о дальневосточных реалиях.
Напомним, что ряд компаний, занимающихся в Приморье марикультурой, с 2017 года испытывают большие затруднения при разведении и добыче ценных гидробионтов – трепанга и гребешка. Дело в том, что рыбоводные участки (РВУ), которые эти компании используют в настоящее время, расположены на охраняемых природных территориях федерального или регионального значения, в связи с чем государственный регулятор – терруправление Росрыболовства — отказывается признавать хозяйственную деятельность компаний там правомерной.
Интервью с председателем Ассоциации марикультурных организаций Приморья, Вадимом Лихачёвым
— С прошлого года часть марикультурного бизнеса Приморья начала испытывать серьезное давление. Рыбоводные участки, выделенные ряду компаний, по разным причинам оказались в границах особо охраняемых природных территорий, а некоторые даже в Дальневосточном морском биосферном заповеднике. У бизнеса начались определенные проблемы с эксплуатацией этих участков и, в том числе, — с выполнением условий договоров пользования этими участками. Какая часть регионального марикультурного бизнеса затронута этими проблемами на сегодняшний день?
— Действительно, этот процесс начался в конце 2016 года – начале 2017 года. В начале 2010-х годов на несколько участков, находящихся в том числе и на особо охраняемых природных территориях, действительно было разыграны права пользования на конкурсах. Участки были переданы нескольким компаниям. Они вели там определенную хозяйственную деятельность. Но потом после 2012 года в приморском территориальном управлении Росрыболовства сменилось руководство и, как следствие этой смены, профильный отдел аквакультуры этого управления был расформирован. Профильный отдел аквакультуры в регионе, который и тогда в принципе лидировал в нашей стране, был расформирован! Это все равно, что в нашем автомобильном Владивостоке было бы расформировано управление ГИБДД.
С 2013-го по 2015 годы ничего не делалось: ни конкурсов, ни аукционов не проводилось, ничего. Тем временем к руководству в Федеральном агентстве по рыболовству пришел Илья Васильевич Шестаков. В конце концов у него руки дошли и до Дальнего Востока. В сентябре 2015 года на Сахалине был Государственный совет под руководством президента России, где был обозначен ряд поручений, касающихся развития рыбохозяйственной отрасли, в том числе и аквакультуры. В августе 2016 года там же на Сахалине помощник президента Игорь Левитин провел совещание, посвященное выполнению поручений этого Госсовета. Участвовал Трутнев, все чиновники, наши губернаторы были. Подавляющая часть поручений не была выполнена. Это в первую очередь касалось аквакультуры. Ни конкурсов, ни аукционов – ничего не было сделано.
По результатам этого совещания были жесткие формулировки, был ряд поручений в ограниченные сроки. Росрыболовство зашевелилось. Очень бодро зашевелилось. Были посланы представители Росрыболовства сюда, в Приморский край. Прежде чем организовать аукционы, надо было найти свободные территории под рыбоводные участки. После того, как Росрыболовство заинтересовалось свободными акваториями, и его эмиссары "нарезали" под рыбоводные участки практически многие свободные акватории, благоприятные для аквакультуры, возник вопрос об особо охраняемых природных территориях. До этого всех все устраивало.
Но как только ситуация по этим акваториям подошла к своему логическому развитию — права на них должны были быть выставлены на аукцион –"пошел процесс". Возбудились организованные браконьерские группировки. Там серьезный промысел, серьезные суммы, прежде всего — в Хасанском районе. И лишиться многомиллионных в рублевом эквиваленте доходов для них было контрпродуктивно.
Сам же вопрос о выделении участков в особо охраняемых природных территориях был инициирован крупнейшим игроком на приморском рынке аквакультуры – компанией "Нереида". Их можно понять. Они желали развиваться, им нужны были новые площади. Тем более что их законные участки находились в логистической близости от этих особо охраняемых природных территорий.
Далее в прессе пошла общественная кампания, были подключены государственные органы. В процесс вошел департамент охраны природных ресурсов и окружающей среды Приморского края и его должностные лица. Таким образом у нас сформировались два "фронта": с одной стороны -аквакультурщики, с другой–краевой департамент охраны окружающей среды.
Но здесь всегда нужно учитывать то, что в одном из пунктов постановления Приморского крайисполкома №991 от 1974 года, на которое ссылаются все, особенно противники аквакультуры на ООПТ, прописывается цель принятия этого постановления, и она как раз напрямую говорит об аквакультуре, марикультуре! Цели этого постановления были в том числе и на перспективу развития марикультуры.
АМКОР дистанцировалась от этой дискуссии до последнего и включилась в этот процесс только из-за того, что браконьерские группировки вредят всем, в том числе и предприятиям, входящим в нашу ассоциацию. А финансовая подпитка браконьеров идет в первую очередь из этих ООПТ, где в сезон столпотворение в этих бухтах, десятки лодок и катеров. Все поделено, бизнес-интересы тоже разделены, как это делается и в цивилизованном, и в нецивилизованном бизнесе. Иначе — вплоть до вооруженных столкновений, какие, кстати, имели место.
— Вы упомянули, что это многомиллионный, очень прибыльный бизнес...
— Полагаю, что да.
— И рынок сбыта под боком — миллиардный. Сейчас многие ваши коллеги говорят, что эта обострившаяся в 2017 году ситуация очень сильно влияет на их бизнес. Сворачиваются инвестиции, разрываются контракты, нет выручки. О каких суммах может идти речь?
— По суммам я не могу говорить. Сначала посмотрим, какие предприятия попадают под категорию пользователей в ООПТ. По информации Дальневосточной ассоциации аквакультуры и еще одной ассоциации, занимающейся этим вопросом — Дальневосточного союза предприятий марикультуры, — вопрос касается 12 предприятий с 17 рыбоводными участками. Всего же предприятий, занимающихся аквакультурой в Приморье, под 60, рыбоводных участков — около 200.
По данным же территориального управления Росрыболовства, в которое от всех предприятий должна поступать отчетность (что делают, что изымают, в каких объемах), в ООПТ — семь предприятий с 10 рыбоводными участками. Это компании "Гиперион", "Акватехнологии-Плюс", два участка у ИП Жарков, три участка — "Южные рубежи", один участок у компании "Рыбовод", один участок "Жилсоцсервис" и один участок — "Зарубинская база флота". По объемам можно сказать, что всего и гребешка, и трепанга (в большей степени трепанга, потому в ООПТ очень специфические акватории) добывается ими порядка 40 тонн за год.
То есть о каком-то существенном негативном воздействии на окружающую среду говорить не приходится. Подтверждением здесь является прекращение судом в августе прошлого года дела об административном правонарушении, возбужденного департаментом природных ресурсов и охраны окружающей среды Приморского края в отношении ООО "Гиперион", за отсутствием состава административного правонарушения, предусмотренного ст.8.39 КоАП РФ ("нарушение режима особо охраняемой природной территории"). В судебном постановлении прямо указано, что "ни фактов оказания негативного влияния на окружающую среду и водный объект, ни доказательств в материалах дела не содержится". Данное решение суда, кстати, вступило в законную силу.
— По официальным сообщениям администрации ПК морские фермеры ПК добывают в год 5-6 тысяч тонн. 40 тонн – это действительно совсем немного. Почему же вопрос вокруг марикультуры в ООПТ – такой острый?
— Если еще о цифрах, то возьмем "Южные рубежи". У них три участка: 12-й, 17-й, 13-й. Отчетность: ноль изъятых объемов. "Гиперион" в основном трепангом занимается, у них — порядка 20-25 тонн в год. Я им искренне сочувствую, потому что их деятельность ограничена в связи с этими требованиями по ООПТ. "Зарубинская база флота" — то же самое, ноль отчетности по 18-му участку. Можно о чем угодно спорить, но если люди, предприятия подают отчетности, измеряемой нолями изъятых объемов, то цифры – вещь упрямая. Если у них что-то есть и они это не декларируют, то эта продукция имеет определенные сложности в законодательном смысле. Если у них ничего нет, значит, деятельность заторможена из-за этих вещей. Это цифра 2016 года, чтобы было понятно. А в 2016 году, собственно, еще деятельность велась.
С другой стороны, каждое предприятие и его работники – это маленький экономический организм. Они борются, выживают в нынешних непростых реалиях. Все равно они что-то делают, они будут что-то делать. Перспективы есть, особенно в условиях нынешней конъюнктуры.
— Можно ли спрогнозировать, как будет развиваться ситуация дальше? Возможно, от вашей ассоциации есть какие-то предложения?
— В данном направлении мы скорее поддерживаем действия наших коллег из профильных ассоциаций. Мы подключились к этому только из-за браконьерской угрозы. Может быть, из чувства какой-то солидарности. Экономических интересов у предприятий, входящих в АМКОР, в ООПТ нет в принципе. И не прогнозируется. С другой стороны, эта законодательная коллизия, что воды федеральные, акт региональный... По-хорошему, это постановление Приморского крайисполкома №991 от 1974 года должно быть отменено, как не соответствующее нынешним реалиям действующего законодательства. Бывший губернатор Миклушевский сделал в этом отношении определенные шаги, но администрации края просто не повезло с процедурными моментами. Тем не менее, приморская прокуратура подала протест, и то декабрьское постановление 2016 года, разрешающее деятельность марикультурщиков в ООПТ, было отменено. Но повод тогда был абсолютно формальный, повторюсь.
Я надеюсь, что эта ситуация разрешится, подойдет к своему логическому концу. Но сейчас близких во временном интервале перспектив я не вижу. Потому что у департамента охраны природных ресурсов и окружающей среды и его нынешнего руководителя очень четкая позиция. Приморская прокуратура, хоть и поддерживает то, что нужно аквакультуру развивать (к тому же есть поручение полпреда Трутнева), абсолютно категоричного заключения или рекомендаций, видимо, тоже не будет давать. А Минприроды РФ и департамент окружающей среды Приморья — против. Я считаю, что они будут придерживаться буквы закона и цепляться за это постановление до последнего.
— Вы упоминали "Зарубинскую базу флота". В настоящий момент в приморском краевом Арбитражном суде как раз рассматривается иск прокуратуры о признании незаконным договора компании с Дальневосточным морским заповедником и, соответственно, о выдворении марикультурного хозяйства с территории федерального заповедника.
— Бухта Миноносок, совершенно верно. 11 января должно было быть рассмотрение иска по существу, но заседание перенесли. Я полагаю, что "Зарубинскую базу флота" с большой долей вероятности лишат права пользования участком, потому что сейчас все предпосылки к этому есть. Мнение АМКОР: и без этого участка у "Зарубинской базы флота" хватает площадей и обозримых перспектив. Но, тем не менее, предприятие будет цепляться до последнего. Это их право.
— Немного отойдем от этой острой, но все-таки частной истории с особо охраняемыми природными территориями. У нашей марикультуры есть и другие проблемы. Например, браконьерство, где присутствует, как кажется, определенный парадокс. С одной стороны — государственные структуры, их позиция такова: "Мы будем охранять только государственное. Частное – ваши проблемы". С другой стороны – марифермеры: "Мы бы и сами гоняли "брэков", да нам нельзя, нас первых за это правоохранители и повяжут". Я так понимаю, что ничего у нас здесь не изменилось и, видимо, меняться не собирается?
— Это одна из важнейших проблем. Только в бухте Северная, на которой находится часть участков, права пользования которыми принадлежит предприятиям, входящим в АМКОР, только за октябрь 2017 года было восемь налетов браконьеров. Что касается ограничений действий сотрудников предприятий марикультуры по охране участков. Был у нас законопроект, который готовил Минвостокразвития. Часть его была посвящена борьбе с браконьерством. Было предложение использовать возможности, ресурсы и права частных охранных предприятий. Там много было весьма здравых мыслей. Изначально против использования ЧОПов в проекте протестовало МВД. Законопроект не был принят.
Мы также подали предложение в Федеральное агентство по рыболовству, в Минсельхоз, чтобы на уровне Минсельхоза были рассмотрены вопросы, касающиеся делегирования полномочий производственных инспекторов рыбоохраны сотрудникам предприятий аквакультуры — по аналогии с ныне действующими производственными охотничьими инспекторами. Если бы эти самые полномочия делегировали, то "гордиев узел", может быть, и не был бы полностью разрублен, но жить бы стало определенно легче. На всероссийской конференции, посвященной развитию аквакультуры до 2030 года — в июле прошлого года в Ростове-На-Дону директор департамента Минсельхоза Евгений Семенович Кац озвучил, что это предложение рассматривается, но за полгода "телодвижений" мы не увидели.
А пока – все очень непросто. Браконьер, например, должен быть задержан непосредственно с незаконно добытой продукцией. Размер ущерба, при котором следует возбуждение уголовного дела, начинается со 100 тысяч рублей. Согласно нынешним ценам, браконьер должен быть задержан с поличным минимум с пятью питомзами по 30 кг трепанга в каждой. То есть -150 кг трепанга, чтобы возбудить уголовное дело. Это очень много. Если же при этом гидробионты выпускаются в естественную среду обитания, то считается, что им вреда не причинено. Соответственно – "административка", минимальный штраф. В лучшем случае могут быть конфискованы средства незаконной добычи.
Был недавно проект постановления правительства РФ по повышению наказания за незаконно выловленные гидробионты. И там как раз было существенное повышение на ключевые виды гидробионтов для Приморья — на трепанг и гребешок. Если будет принято это постановление, то уже 15 кг ущерба будет достаточно, чтобы можно было заводить уголовное дело.
— Также ваша ассоциация значительные усилия прилагает для прояснения ситуации с завышенными – как вы считаете — минимальными объемами изъятой продукции для пользователей участков аквакультуры. В чем здесь проблема?
— Минсельхозом установлены минимальные объемы изъятия гидробионтов для предприятий, осуществляющих деятельность на аквакультурных участках. Это прописано как существенные условия выполнения договоров, то есть если предприятие не будет выполнять эти существенные условия, то договоры подлежат расторжению. Понятно, что государство дает свои акватории под аквакультуру не просто так, нужна товарная продукция, которая будет поступать не только на экспорт в соседние страны, но и на внутренний рынок. Пока такой продукции на рынке не хватает, цены держатся высокие. Соответственно, браконьерская продукция пользуется спросом.
Все спохватились, когда в июле 2016 года был принят приказ Минсельхоза №235, и нормы были узаконены. Для товарной аквакультуры – 1 тонна изъятого гидробионта с 1 гектара в год. Через определенное количество лет: трепанг растет порядка 3 лет, у гребешка временной цикл роста – до 6 лет. Через этот временной цикл предприятие должно изымать с 1 га своей территории 1 тонну продукции. При индустриальной аквакультуре – уже 35 тонн с 1 га. Предприятия, входящие в нашу ассоциацию, и все наши коллеги считают, что это — слишком много.
Ведь любой рыбоводный участок не полностью подходит под пастбищную аквакультуру. Где-то песчаное дно, где-то ил, где-то камни. Плюс если полностью можно на нем возделывать пастбищно гребешок, то какие-то акватории участка должны оставаться свободными. Любой гидробионт, любая рыба или животное — у него есть определенная жизнедеятельность, в результате которой образуются отходы. Если полностью занять участок под гидробионты, могут быть последствия для экологии. Про индустриальную аквакультуру вообще не говорю. Нагляднейший пример – Китай. В южных районах страны сейчас законодательно ограничено прибрежное рыболовство, законодательно ограничена аквакультура. И это при том, что у них динамично развивающийся средний класс требует все больше качественных морепродуктов. Они свои производства ограничивают, специально занижают, зато повышают импортные закупки. В том числе это касается и нас. То есть перспективы – огромные, это гигантский рынок.
Но вернемся к минимальным объемам изъятия. Что касается гребешка. Допустим, 100 га участок — 100 тонн в год гребешка пользователь обязан добыть. Это огромная цифра, особенно для предприятия с небольшим штатом. А если у нашего флагмана посмотреть – "Нереиды"? У них год назад было порядка 5 тысяч га. По состоянию на октябрь 2017 года было уже 19 тысяч Га. При пастбищной аквакультуре это предприятие будет обязано в год давать 19 тысяч тонн продукции. В данном случае — гребешка, потому что он наиболее емкий. Это запредельная цифра. При этом всегда нужно учитывать момент, что найти просто даже хорошего рабочего на предприятие аквакультуры — сложно. Население в населенных пунктах, рядом с которыми находятся водные участки, не так уже и рвется работать официально. Кто-то где-то подрабатывает на орехе, кто-то браконьерит. Тысяча рублей в день за работу по отгрузке гребешка не играет роли.
Мы считаем, что минимальные объемы изъятия завышены. Мы обращались во ВНИРО и в ТИНРО-Центр. По нашим письмам эксперты ТИНРО подготовили заключение, что вообще-то произошла элементарная ошибка. Они предложили 167 кг с 1 га в год. А тонна – это за весь цикл полностью. То есть не за год, а за 6 лет. Это правильно. Хотя наши производственники говорят: "Ребята, честно говоря, 167 кг – даже это много". 100 кг гребешка собрать с гектара – это нужно еще уметь. Он же мигрирует, уходит с участка. Забор же в воде не поставить.
В марте 2017 года приказ № 235 был отменен в связи с принятием нового приказа № 124, но и в новом приказе сохранена норма об 1 тонне с 1 га. При этом в ходе публичного обсуждения проекта приказа была выставлена норма в 167 кг с 1 га, а при принятии приказа вновь установлена норма в 1000 кг, которая не являлась предметом публичного обсуждения. Мы подали иск в Верховный суд РФ к министерству сельского хозяйства. Первую инстанцию мы проиграли. Основанием для отказа послужило то, что приказ №124 содержит такую же норму, что и приказ №235. Поскольку нарушению процедуры публичного обсуждения оценка не дана, АМКОР подала апелляция, рассмотрение через неделю.
— Очень интересные вещи вы рассказали. Возможно, Минсельхоз назначил такие нормы, думая так: "Мы просто заставим бизнес производить много гидробионтов. Хотят они заниматься этим бизнесом – пусть завалят рынок". Вы с этим не согласны и объяснили, почему. А скажите, может быть, есть другие пути, чтобы мы приблизились по объемам марикультуры к азиатским странам, где этот бизнес цветет, пахнет и приводится всем в пример?
— В рамках рассмотрения марикультуры как таковой в России стоит говорить практически только о Приморском крае. За минимальным исключением можно говорить о Крыме, где у них есть мидии и устрицы. Немного на Сахалине есть, на Курилах — чуть-чуть. Но там в основном – просто добыча, возделывания как такового нет в силу географической специфики. Что можно сделать? Готового рецепта не существует. Росрыболовство действует правильно, увеличивая площади под рыбоводные участки. Но чтобы достичь уровня наших соседей — Кореи, Японии, – нам нужны десятилетия. В той же самой Японии культура моря — высочайшая. Там поколения вырастали возле моря, они занимаются аквакультурой, прибрежной рыбной ловлей. То же самое — и в Корее.
Мы в этот процесс включились довольно поздно. Стараемся идти в ногу со временем, но проблем — огромное количество, начиная с браконьерства, заканчивая теми препонами, которые успешно выставляет государство. Важно отметить, что именно масштабы местного браконьерства являются главной причиной непоступления иностранных инвестиций в отрасль. Далее — минимальные объемы изъятия, определенные ветеринарные барьеры. Мы только по трем проектам новых ветеринарных правил подготовили огромное количество замечаний. Наша продукция попадает под действие этих правил, и любая строчка на бумаге может иметь очень весомые последствия для предприятия.
О браконьерстве уже говорили. Это — социальная беда. Культурно-хозяйственные связи со времен СССР разрушены, алюдям нужно выживать, кормить семьи. Даже в самых маленьких поселках края раньше всегда были предприятия, которые поддерживали там уровень жизни. Сейчас подавляющее большинство их разрушено. Люди выживают, и во многом за счет противозаконной деятельностью.
Огромные проблемы заключаются и в том, что у нас ограниченный перечень видов для выращивания на рыбоводных участках. Допустим, фермеру, который возделывает землю, никто же не диктует: "Морковку не растить, свеклу не растить. Вот у вас есть лук и картошка – все!" Есть большое количество перспективных видов для выращивания: мохнаторукий краб, креветка травяная, несколько видов моллюсков. Но получить формальное разрешение от государственного регулятора на введение новых видов гидробионтов для аквакультуры – архисложная задача. Это контрпродуктивно. Если же предприятие будет у себя выращивать водоросли, начнет выращивать креветку, продавать ее, то цена снизится, объем сразу возрастет, насыщение продуктами населения возрастет. У предприятия — прибыль, поднимутся налоги. Здесь ведь все связано.
